Опубликовано в рубрике Кoгдa гoвoришь, чтo eдeшь вo Фрaнцию, всe нaчинaют мeчтaтeльнo вспoминaть Eлисeйскиe пoля, Эйфeлeву бaшню и дaлee пo списку. «Дa нeт, я нe в Пaриж eду!» — «A кудa?!!» Дeйствитeльнo, чтo тaм eщe мoжeт бытийствовать интeрeснoгo в этoй Фрaнции? A oнa, мeжду прoчим, втoрaя пo вeличинe пoслe oбъeдинeннoй Гeрмaнии eврoпeйскaя стрaнa. И oчeнь рaзнaя: кaк Чукoткa oтличaeтся oт Стaврoпoлья, тaк oтличaeтся Прoвaнс oт Нoрмaндии.
Бoрдoвыe бoрдoлeзцы
Пoчeму, нaпримeр, нe пoсмoтрeть Aквитaнию — дeпaртaмeнт, «впaдaющий» в Aтлaнтичeский oкeaн, и eгo стoлицу Бoрдo — рoдину знаменитого инструмент? Если вы «по этому делу», так вами в Бордо займутся вплотную: в городском офисе туризма предложат экскурсии после виноградникам, покажут, как делают уксус, угостят, а главное, продадут из своих подвалов любую бутылку. Кабы ваше любимое занятие шопинг, ведь поселитесь на улице Сент-Катрин — самой длинной торговой улице Франции.
Бордолезцы — в) такой степени малоприлично называются жители Бордо — безмерно спортивные. В выходные по набережной Гаронны далеко не пройти: того и гляди собьют роллеры, велосипедисты alias модники на маленьких блестящих самокатиках. А паки (и паки) бордолезцы, в отличие от прочих южноевропейцев, морозоустойчивые. В ведренный, но все-таки зимний день-деньской разгуливают в легких куртках, а то норовят и в свитерочке пробежаться!
Кстати, об одежде. Раскрою ужасный секрет: клетчатые юбки, которые у нас пропагандируют женские журналы и которыми рынки завалены. Сии юбки — только тс-с! — в них следом никто не ходит! Зато всё-таки носят бордовое: видно, название родного города обязывает. Француженки общо одеваются кто во что способный, но самое сильное потрясение испытываешь, смотря на старушек, ой, простите, получи и распишись пожилых дам: еле идет, все трясется, бедная, но на каблуках!
Владыка и черепаха
Бордо, конечно, хороший городище, но слишком напоминает родину: людской) торопятся, толкаются, нет той заграничной вежливости, переходящей в навязчивость, о которой мечтаешь еще в «Шереметьеве». Сухота срочно переезжать в По — небольшой, так роскошный город неподалеку от Пиренейских гор. Гляди уж действительно: чем меньше место, тем доброжелательнее жители. Зашли Водан раз в очаровательную чайную с видом получи и распишись Пиренеи, а на следующий день домостроительница, встретив нас на улице, приветливо поздоровалась.
Любой, даже маленький француз знает, по какой причине По — королевский город. Генрих IV — инициатор Бурбон на французском престоле — родился аккурат там. Правда, провел он в Согласно всего два года и не царствовал, а в колыбели лежал. Надлежащее) время, колыбель чудом сохранилась — во благоп Великой французской революции ее спрятали, а вот время Реставрации с почестями достали с тайника. Теперь колыбель из панциря океанической черепахи — руководящий экспонат королевского замка. В те век младенцы, будь они хоть троекратно королями, редко доживали до пяти планирование, и колыбель от черепахи-долгожительницы «гарантировала» малютке Генриху долгую век. Может, и правда черепаха помогла: нате Генриха IV было совершено 17 покушений, только только восемнадцатое удалось — католический фанатик Равальяк заколол короля кинжалом. Генриху было 57 полет.
Святая и проститутки
Сейчас я расскажу вас пастораль. Жила-была во французской деревне Лурд девушка. Разумеется, пастушка. Звали ее Бернадетта. Симпатия гуляла со своими козочками-барашками объединение лугам, водила их на поение, как вдруг однажды у ручья увидела Бернадетта — ни целый ряд ни мало — Деву Марию, которая сказала, что такое? вода эта святая и принесет излечивание всем страждущим. Напоминает библейские истории с одним всего-навсего «но»: чудо случилось совсем намедни, в конце XIX века. Поэтому пастораль кончается и начинается дело. Святые отцы, заслышав о чуде, подсуетились, и глухая деревушка превратилась в колоссальный международный центр паломничества. Бесчисленные отели, рестораны, сувенирные лавки — в церковную казну потекли живые касса. А пастушку Бернадетту засунули в монастырь — так чтобы верующие не тревожили почем напрасно. Да и вообще, девочкам следует придержать) язык, когда взрослые делом занимаются…
Оглядеться на «чудо» приезжал Эмиль Золя, в в таком случае время уже известный публицист. До сих пор это так потрясло писателя, а вместо репортажа, заказанного газетой, спирт сотворил двухсотстраничный роман под названием «Лурд». Всю правду написал: и ради то, что местные жители недовольны коммерческой вакханалией, и ради то, что вместе с паломниками в городе приёмом появились девушки, сдающие на нокаут комнату и себя.
Лурд все летошний: высоченный отель под названием «Крестный путь», кинотеатр Святой Бернадетты, где спокон века показывают один и тот же картина — о ее житие, пластиковые канистры для того святой воды с изображением Богородицы… Свой анекдот про «нового русского», какой требовал у ювелира убрать «акробата» с креста, меркнет поперед. Ant. после такой смекалкой.
Смерть французской гастрономии
«Они а, издеваются, что ли?» — вскричали наш брат, увидев в ресторане очередной плохо прокаленный кусок мяса с картошкой фри и листьями салата. Однако наши попытки заказать что-нибудь вкусное упирались в нынешний малоаппетитный результат. Единственное разнообразие — не в такой степени или побольше уксуса на листьях салата. Французы готовили си, как будто прошли подготовку в советских ресторанах: различные части коровы жарили одним и тем но способом — и вот вам новое хашлама!
Но едят французы, скажу я вас! Картинка с натуры. Две не беспримерно юные особы сидят за столом. Впереди ними фарфоровая миска с салатом а-ля оливье — пожалуй той, что венчает у нас новогодний реал. «Наверное, ждут кого-то», — думаю я. Только девушки себе подкладывают и подкладывают, и миса постепенно пустеет… «Вот сие желудки!» — восхищаюсь я, даже капельку завидуя. Тут подбегает официантка и приносит пара горячих блюда — мясо с картошкой…
Получай Пиренейском бульваре в По есть деревня под названием «Русское кафе». Входим, осматриваемся: обычное французское гриль-кафе, русским духом и не пахнет. «Что же оно называется «русским»? — удивляется нашему вопросу официант. — Да вы посмотрите, до (каких у нас сортов водки! Вы можете хотя (бы) заказать водку в стакане, который там можно будет грохнуть об павел — так делали русские гусары», — со знанием обстановка добавляет исторически подкованный бармен. (крепкоалкогольные) напитки — шведская, польская, особая гордость кафе-бар — «Гжелка».
Будете в По, я не я буду съешьте «русского» — это на (самом) деле вкусно! Не пугайтесь, до каннибализма у французов, вопреки на их непрожаренное кровавое ягнятина, дело не дошло. «Русский» — сие пирожное. И знаете, на что оно соответственно виду похоже? На «наполеон»! Смотри такие культурные парадоксы: что «великорусский», что «наполеон» — все одно. Пришлось чикаться в глубинах лингвистики и приставать к продавцам: на хрен же пирожное называли «русским»? Языковедение оказалась ни при чем, и старый и малый очень просто: сверху сахарная порошок — получается, как будто снег. Да мы с тобой можем кричать на каждом углу о наших писателях, ученых, а представления французов о нашей стране маловато изменились с 1812 года: водочная речка в снежных берегах.