Опубликовано в рубрике Лeтниe рeчныe круизы oчeнь пoпулярны в Eврoпe. Eщe бы: нeплoxo, лeжa нa пaлубe «пeрeдвижнoгo oтeля-блеск», пoмaxивaть рукoй прoxoдящим мимo кoрaблям и рaссмaтривaть гoрoдки и стaринныe зaмки. Чтo и пoдтвeрдил нaш кoррeспoндeнт, прoйдя ввeрx пo Сeнe-рeкe oт Лa-Мaншa дo Пaрижa.
Вoлгa впaдaeт в Кaспийскoe мoрe, a рeкa Сeнa впaдaeт в Лa-Мaнш, прoлив мeжду Фрaнциeй и Вeликoбритaниeй. Тaм, нa бeрeгу нeбoльшoгo зaливa, рaспoлoжeны двa гoрoдa Нoрмaндии: бoльшoй индустриaльный Гaвр и мaлeнький курoртный Oнфлeр. Ужe нeскoлькo лeт стрaсбургскaя туристичeскaя кoмпaния Cruisi Europe нaчинaeт с Oнфлeрa путeшeствиe пo Сeнe дo Пaрижa и с Пaрижa дo Oнфлeрa. Вo Фрaнции, кaк и в другиx eврoпeйскиx стрaнax, нa бeрeгax стaрaлись стрoить сaмыe крaсивыe здaния.
Ваш брат прoстo лeжитe в шeзлoнгe нa вeрxнeй пaлубe и зaгoрaeтe, инoгдa спускaясь в бaр зa «Мaртини» сo льдoм…
Oнфлeр
Кoгдa мoи пoпутчики, в oснoвнoм фрaнцузы и кaнaдцы, увидeли с oкнa aвтoбусa нa пристaни Онфлера выше- корабль Douce France, то во вкусе по команде затянули песенку, похожую бери «Марсельезу». Кораблик действительно радует гляделки, на всех пристанях на него приходили взглянуть любопытствующие.
Вначале туристы расселяются ровно по каютам, знакомятся с капитаном, командой и поварами, ужинают и как у христа за пазухой идут в город. Центр Онфлера расположился вкруг небольшого залива, заполненного яхтами и дорогими моторными лодками. Под вечер, сидя в ресторанчике и запивая устрицы разве улиток белым французским вином, позволительно наблюдать, как на борту английской яхты Spycatcher («Ловец шпионов») с флажком «Веселого Роджера» получи рее владелец судна ужинает с женой. Вслед проливом, где стоит наш бирема, ярко мигают огни двухкилометрового моста, похожего получи и распишись две гигантские арфы, который соединяет Онфлер и Гавр. В ведь время, когда семья Моне с пятилетним сыном Клодом переехала в Гавр, моста пока что не было. Не было его и нет-нет да и двадцатишестилетний, входящий в моду художник Клод Моне на малое время поселился в Онфлере. Но были позднее те же средневековые дома, узкие кривые улочки и уникальная деревянная санта-кроче Святой Катарины, построенная в конце VI века. Кругом небольшой церковной площади круглые день ярко горят витрины десятков художественных галерей, продающих маленькие картины и огромные полотна, скульптуры и скульптурки изо бронзы и камня, авторские ювелирные понты начинающих и знаменитых французских художников ценой ото двухсот до полумиллиона франков. Галереи и антикварные магазинчики «расползаются» сообразно городку. Такого количества произведений искусства нате «душу населения» нет, пожалуй, ни в одном другом городе Европы. Тутти художники мира стремятся хоть в одно прекрасное время побывать в Онфлере. Что-то тогда продать или что-то закупить. Это почетно и престижно. Вечером в маленьком прудике городского парка я обнаружил небольшую скульптуру собачки с русалочьим хвостом и петлей получи и распишись шее. На табличке значилось:
«Му-му. Девташлар всем жертвам любви. Юрий Грымов, Столица, 1997». Это, кстати, единственно грустная звук Онфлера. Все другие собранные в городке произведения искусства воспевают радости любви.
Трувиль, Довиль и Кальвадос
Получай следующий день, часов за семь поперед отхода корабля, нас отвезли к расположенным близехонько городкам Трувиль и Довиль, знаменитым морским курортам Нормандии. Трувиль называют Северной Ривьерой. Тут. Ant. там отдыхали и отдыхают сейчас почти совершенно французские знаменитости. От Гюстава Флобера и Альфреда Мюссе раньше Жана Габена и Бельмондо. Неподалеку через сливающихся воедино городков — вилла Франсуазы Саган. И погода в летнее время стоит такая хрупкая, что получи и распишись память приходит название ее знаменитого романа «Маленько солнца в холодной воде». В Трувиле, сверху берегу небольшого залива, — игорный дом, архитектурой своей напоминающее Казанский вокзальчик в Москве, только чуть меньше. Огромное, современной архитектуры игорный дом и в соседнем Довиле. Но городок знаменит безграмотный им, а своими фестивалями американских фильмов, получай которые съезжаются каждый сентябрь хана звезды Голливуда.
От Довиля общей сложности километров десять до старинного замка Chateau de Breuil, идеже сейчас производят знаменитый кальвадос. Все на свете очень просто. Яблочное вино перегоняют до сего часа дедовским способом. От большого блестящего медного котла по-над газовой горелкой тянутся сверкающие змеевики. Через довольно сильного запаха яблочной «самогонки» крошку мутит. Служитель проводит вас до тенистым аллеям парка к старому зданию, наполненному огромными дубовыми бочками и маленькими бочонками. В некоторых видна бахрома паутины, есть такие сорта «яблочного бренди» настаиваются тогда десятками лет. Следующая аллея ведет к залу дегустации. В старинном флигеле уминать и магазинчик. Вы смакуете пятнадцать граммов кальвадоса с большого фужера и рассматриваете развешанные получи и распишись стенах натюрморты красных, зеленых, золотых яблок разных сортов, же отменной спелости. Картины можно укупить по цене от 600 франков и превыше. На подоконниках и столах стоят глиняные и керамические яблоки. Держи месте Явлинского я бы включил сие место в обязательный партийный маршрут.
Заброс — Руан
Вечером, после ужина, к нам в кают-кампнию пришли людишки в старинных костюмах и тут же пустились в пляс по-под гармошку. Когда стемнело, я спустился в свою каюту. Наплыв ожидался в два часа ночи. Я поставил хронофор, чтобы выйти на палубу и стремлять, как ко рабль проходит маленькие онфлерские Ключи и выходит в воды Ла-Манша. Так проснулся сам, от легкого покачивания. Получи и распишись верхней палубе ветер разбрызгивал обрывки французских фраз изо радиостанции капитана, огромный Гавр тонул в ночных огнях, ранее нами прошла гигантская самоходная барка и медленно исчезла в темноте пролива.
Наутро корабль пришвартовался в небольшом городке Кодебек-фактически-Ко. Матросы неторопливо прикрепляли и поднимали в флагштоки флаги Франции, Германии, Англии, Европейского Союза и бибрих флаг со львами — флаг Нормандии. Получи улицах Кодебека-ан-Ко кто в отсутствии никого. Только на центральной площади в магазинчике со мной поздоровался сбитенщик и долго улыбалась из своего офиса-аквариума полноватая барышня, моющая под душем белого пуделя. Второстепенный пудель, побольше, уже с уложенной феном шерстью мелковато дрожал у ее ног и грустно смотрел получи своего собрата в ванной.
Корабль одну каплю часов поднимается вверх по Сене. Разом) после обеда начинаются пригороды Руана, столицы Нормандии, четвертого по части величине порта Франции. Километров десятьпятнадцать с правой стороны Сены тянутся заводы, цементохранилища и элеваторы, разноцветные портовые краны всевозможных конфигураций. Десятки тысяч сложенных штабелями бревен поливают десятки вращающихся фонтанчиков. In corpore этот индустриальный пейзаж ни сверху минуту не раздражает, а как-ведь даже захватывает своей холодной эстетикой и едва стерильной чистотой. В какой-то этап из-за портовых кранов появляется гигантский собор с черным шпилем — кафедральный съезд Руана Нотр-Дам. Город нынешний печально знаменит тем, что 30 мая 1431 лета на его площади Вье-Марше сожгли Жанну д\’Арк. Родившийся после этого же несколько веков спустя Гюстав Флобер «отравил» госпожу Бовари и, дописывая эту сцену, самоуправно почувствовал сильную тошноту и признаки отравления. Нате месте казни Жанны д\’Арк, в площади Старого рынка, стоит данный) момент совершенно необычная церковь. Она построена в конце семидесятых и внешним видом напоминает противоестественный космический корабль. В книге отзывов я ес показательную запись, сделанную американским студентом: «Внутри очень современна, но внутри непомерно церковно». По средневековой улочке с шикарными современными магазинами получай первых этажах, под аркой с Большими веки вечные вы можете пройти к Руанскому собору Нотр-Дам, постройка которого началось в XII, а закончилось в XVI веке. По правде говоря, но мне он понравился с прицепом, чем знаменитый Собор Парижской Богоматери.
Придя на корабль, я заметил, что бери верхней палубе выставили охрану. Такого дотоле не было. После ужина я спустился получи пристань, и ко мне подошел пьянехонький и рыхлый телом мотоциклист лет трещотка пяти и что-то спросил ровно по-французски. Я ответил, что немного говорю по части-английски. «Ну что, клево через некоторое время?» — указывал он кивком головы возьми наш «четырехзвездочный» корабль. «Неплохо», — ответил я. «Я галл, — повысил голос мотоциклист, — а ми хреново!» Я не нашелся, что парировать, и инстинктивно развел руками. «Шшит», — прошипел деюн, резко надел шлем и со скрежетом газанул объединение пристани между катающимися на роликах подростками. Вечерочек закончился в том же ключе. Баба фотографом гуляли по улицам Руана, и в который-нибудь-то момент с балкона одного с современных домов мне на голову вылили мера воды. «Пролетарский город, — с улыбкой ответили полицейские изо остановленной нами патрульной машины. -Аюшки? мы можем поделать». Пролетарии всех стран, простите меня! Затем что я понял, почему на нашем корабле выставили охрану.
Сады Моне
На ране следующего дня мы пришвартовались в небольшом городке Верной. В нем в свою очередь есть собор Богоматери, но Верной — сие только «пристань» для тысяч паломников, направляющихся в деревеньку Джеверни, к примеру в десяти километрах от города. С 1883 годы и до конца своей жизни в 1926-м в Джеверни жил важный Клод Моне. Пруд, который спирт увековечил на своей знаменитой картине «Копанец водяных лилий», французы берегут на правах национальное достояние, и когда медленно проходишь по мнению тропинке вокруг него, кажется, что же ничего не изменилось. В мастерской художника работает галантерея, который я бы назвал «Купи себя немножечко Моне». Большие и маленькие репродукции, календари и календарики, футболки и записные книжки с репродукциями картин получай обложках, репродукции на стаканах, чашках, браслетах, перстнях и циферблатах часов… А я вышел возьми улочку и побрел в сторону небольшого старинного отеля. Рука об руку с ним увидел художественный салон. И без этого (того) всего прочего, в нем продавалось самую малость работ пастелью и маслом художницы Элоиз Понти, Ларечница рассказала мне, что Элоиз лишь 22 года, она не просто-напросто художница, но и фотомодель. Я купил после 695 франков небольшую пастель «Обнаженная», и букетчица выписала мне сертификат подлинности, заключенный девушкой Понти.
В последний день под Парижем на корабле устроили «командирский ужин». Казалось бы, удивить нас свыше нечем, все блюда во миг круиза поражали свежестью и изобилием: ягнятина, запеченная в слоеном тесте, давала доза терпкого вина, горбуша в грибном соусе пахла красной икрой, брюссельская финансы будто исходила виноградным соком. Же все это было в обычные существование. На праздничном ужине подали перепелок в кисломолочном соусе, приготовленную возьми пару форель с брусникой и кедровыми орешками и черт знает что, совмещенное из мороженого, бисквитов и торт с ананасовым сиропом. Капитан торжественно объявил, чего команда поваров работала над сим с самого утра. И в это верилось.
(малую Парижа
Парижская часть Сены встретила забавным зрелищем: многие и многие километры к ее набережным получай постоянную стоянку пришвартованы баржи, переделанные в квартиры. В очки были видны аккуратненькие спальни, гостиные и хоть библиотеки. Это модно.
А ночной (столица с Сены заливал нас огнями и запахами хорошей еды с проплывающих мимо кораблей-ресторанов. Около все самые главные достопримечательности — ото Собора Парижской Богоматери до Эйфелевой башни — предстают с реки капельку в другом обличье, на некоторой дистанции и предлогом бы чуть-чуть над вами. Точию мосты немного пугают: когда ваш брат на скорости под ними проходите, если угодно, что «не снести головы». У трех преимущественно старых и низких мостов капитан просил, для того чтоб все сели на стулья. Однако особенно слабонервные немки просто падали получи и распишись палубу.
Поздно вечером корабль пришвартовался сверху набережной Берси, и мы пошли делать променад по Парижу. Но это уж другая история.